Мусульманский батальон афганистан. Мусульманские батальоны (Афганская война). Отрывок, характеризующий Мусульманские батальоны

.
Достоверных сведений о том кто первым из военачальников ввёл условное название мусульманский батальон - не имеется.

Создание мусульманских батальонов

Главной причиной отбора военнослужащих по национальному признаку, которой придерживалось руководство ВС СССР, считалось малое внешнее различие с коренными жителями Афганистана .
Всего было создано три «мусульманских батальона» (сводная воинская часть).

1-й Мусульманский батальон

При штурме личный состав батальона потерял 7 человек убитыми и 36 ранеными.
После штурма дворца, 177-й ооспн в дальнейших боевых действиях участия не принимал. Вся боевая техника и военное имущество батальона было передано в 103-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию . 2 января 1980 года личный состав отряда на самолётах был вывезен на территорию СССР, после чего отряд был расформирован, военнослужащие срочной службы были уволены в запас до окончания срока выслуги, а офицеры и прапорщики распределены по воинским частям.
Следует отметить что 154-й отдельный отряд специального назначения был повторно сформирован на базе той же 15-й обрспн летом 1980 года. 7 мая 1981 года отряду было вручено Боевое знамя. 30 октября 1981 года отряд был введён в Афганистан, получив условное обозначение 1-й отдельный мотострелковый батальон . При повторном формировании подбора военнослужащих по прежнему национальному признаку не было и к нему не применялось обозначение «мусульманский батальон» .

2-й Мусульманский батальон

177-й отдельный отряд специального назначения (177-й ооспн или войсковая часть 56712) был создан на основании Директивы Генерального штаба № 314/2/00117 от 8 января 1980 года на базе 22-й отдельной бригады специального назначения САВО , в г. Капчагай Алматинской области Казахской ССР .
Командиром батальона был назначен майор Керимбаев Борис Тукенович , выпускник Ташкентского общевойскового училища , отслуживший к тому времени на командных должностях в разведывательных подразделениях сухопутных войск.
В отличие от «1-го мусульманского батальона», 177-й ооспн готовился для боевых действий на территории Синцзян-Уйгурского автономного района Китайской Народной Республики . В связи с этим в отряд были набраны 300 военнослужащих срочной службы уйгурской национальности и офицеры тюркских народов. 70% офицерского состава батальона относились к выпускникам общевойсковых училищ. Общая численность личного состава 498 человек.
Для офицеров отряда был введён ускоренный курс обучения китайскому языку .

…Где-то в сентябре восемьдесят первого объявили, что осеннюю проверку будем сдавать московской комиссии, и что помимо предметов боевой подготовки будут проверять и знание китайского языка. С разведуправления округа прибыл инструктор китайского языка и мы взялись быстренько его, то есть китайский, изучать. Тема - допрос военнопленного. Записывали китайские слова русскими буквами и заучивали наизусть. Так что, выучить китайский за месяц, это не байка, по крайней мере для нас военных, мы могём. Но длилось это совсем не долго, недели через две изучение языка отменили…

Личный состав 177-го отдельного отряда специального назначения был одет в советскую форму со знаками различия воздушно-десантных войск .
К весне 1981 года подошло время увольнения в запас военнослужащих срочной службы. Возникла необходимость в новом наборе. В основном ушли военнослужащие уйгурской национальности . При новом комплектовании 177-й ооспн требования по уйгурской национальности в связи изменившейся международной обстановкой отпали. Приоритет в наборе был сделан по национальностям Средней Азии (казахи , узбеки , таджики , киргизы). Этим выбором руководство ВС СССР изменило 177-му ооспн предполагаемую боевую задачу. Укомплектовав часть, вновь приступили к боевому слаживанию. 177-й ооспн готовили к отправке в Афганистан.
К моменту ввода 177-го ооспн в Афганистан, задачи собрать личный состав по национальному признаку, непременно таким, как в случае с первым составом «1-го мусульманского батальона», бравшего штурмом дворец Амина, уже не стояло. Поэтому «2-й мусульманский батальон» не полностью соответствовал своему названию.
29 октября 1981 года 177-й ооспн получив новое условное обозначение (2-й отдельный мотострелковый батальон или войсковая часть 43151), был введён в Афганистан и передислоцирован в окрестности г. Меймене провинции Фарьяб .
177-й ооспн под командованием майора Керимбаева известен участием в истории Афганской войны как единственное формирование специального назначения, которое длительное время применялось не по прямому назначению разведывательно-диверсионной специфики, а в качестве горнострелкового формирования для захвата и удержания высокогорных укрепрайонов душманов . В общей сложности 177-й ооспн противостоял в Панджшерском ущелье отрядам Ахмад Шах Масуда 9 месяцев (11 июня 1982 года - 8 марта 1983 года). В итоге подобного противостояния, Масуд был вынужден пойти на перемирие . Ни до, ни после «2-го мусульманского батальона» задачи подобного характера и продолжительности перед формированиями специального назначения в Афганской войне не ставились .

3-й Мусульманский батальон

173-й отдельный отряд специального назначения (173-й ооспн или войсковая часть 94029) был создан на основании Директивы Генерального штаба № 314/2/0061 от 9 января 1980 года на базе 12-й отдельной бригады специального назначения ЗакВО , в г. Лагодехи Грузинской ССР . Формирование отряда было закончено к 29 февраля 1980 года. Штат отряда 21/19-51 был такой же как у 177-го ооспн.
Командиром отряда был назначен капитан Ялдаш Шарипов. Практически все офицеры и прапорщики отряда были набраны из мотострелковых и танковых войск, за исключением единственного офицера - заместителя командира отряда по воздушно-десантной подготовке, выпускника РВВДКУ .
В отличие от предыдущих двух отрядов 173-й ооспн комплектовался преимущественно военнослужащими из коренных национальностей Северного Кавказа и Закавказья, номинально относящихся к мусульманам.
Другим отличием «3-го мусульманского батальона» является то что он не был введён в Афганистан в первоначальном составе. Боевая подготовка отряда продолжалась 4 года до 10 февраля 1984 года, когда он был введён в Афганистан. К этому времени в связи с ротацией личного состава отряд уже не соответствовал первоначальному условному названию .

См. также

Напишите отзыв о статье "Мусульманские батальоны"

Примечания

Литература

• С.М.Беков, Старов Ю.Т., Овчаров А.А., О.В.Кривопалов. Главы «Шторм через всю жизнь» и «Капчагайский батальон» // 15 бригада СПЕЦНАЗ: Люди и судьбы. - Москва: Русская панорама, 2009. - P. 100-109, 187-194. - 556 p. - 1800 экз. - ISBN 978-5-93165-239-9 .
• Сергей Козлов. Главы «Второй МусБат» и «Третий Мусбат» // 22 гвардейская отдельная бригада спецназ. - Москва: Русская панорама, 2011. - P. 19-24, 53-57. - 480 p. - ISBN 978-5-93165-295-5 .
• Сергей Козлов. Глава 1.1 «Операция Шторм-333» // Спецназ ГРУ. Том 3. Афганистан - звездный час спецназа. 1979-1989гг. - Москва: «Русская панорама», 2013. - P. 34-58. - 736 p. - 3000 экз. - ISBN 978-5-93165-324-2 .
• Сергей Козлов. Создание отдельных бригад и учебных заведений // Спецназ ГРУ. Том 2. История создания: от рот к бригадам. 1950-1979 гг.. - Москва: «Русская панорама», 2009. - P. 130-131. - 424 p. - 3000 экз. - ISBN 978-5-93165-135-4 .

Ссылки

Отрывок, характеризующий Мусульманские батальоны

Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d"etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C"est pour me dire que je n"ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n"est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.

У этого термина существуют и другие значения, см. Афганская война (значения). Афганская война (1979 1989) … Википедия

Медаль Золотая Звезда За мужество и героизм проявленные в Афганской войне (1979 1989) Страна … Википедия

Медаль Золотая Звезда За мужество и героизм проявленные в Афганской войне (1979 1989) … Википедия

В таблице перечислены военнослужащие Советской Армии и сотрудники других ведомств, удостоенные звания Героя Советского Союза и Героя России за участие в Афганской войне. Таблица составлена на основе открытых источников, поэтому может быть… … Википедия

Афганская война (1979 1989) Холодная война Гражданская война в Афганистане Начало вывода советских войск, 1988 г. Фото Михаила Евстафьева Дата … Википедия

Афганская война (1979 1989) Холодная война Гражданская война в Афганистане Начало вывода советских войск, 1988 г. Фото Михаила Евстафьева Дата … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Война в Афганистане. Гражданская война в Афганистане Английские и американские со … Википедия

- «Мусульманские батальоны» условное название подразделений спецназа Советской Армии, созданных в ходе подготовки ввода войск в Афганистан и укомплектованных бойцами со «среднеазиатской» внешностью. Содержание 1 Особенности мусульманских… … Википедия

Афганская война 1979 1989 гг. Укрепрайоны Фортификационные комплексы и перевалочные базы Дата 1979 1989 Место Афганистан Причина Защита … Википедия

Не так давно исполнилось двадцать лет со дня, который, можно сказать, вверг нашу страну в состояние перманентной войны. Штурм дворца Амина в Кабуле двадцать седьмого декабря семьдесят девятого года начал череду локальных конфликтов, в которых Россия участвует и поныне. Об этой операции, талантливо спланированной менее чем за трое суток, и проведенной менее чем за час, написано немало, но, к сожалению, несколько однобоко. О том, что дворец штурмовали “Альфа” и “Вымпел”, имевшие тогда название “Гром” и “Зенит” соответственно, в настоящее время знает каждый школьник. Об остальных участниках говорят, что “еще был какой-то мусульманский батальон, который им вроде бы помогал, да десантура какая-то. Или нет, десантура прибыла потом...” Неудивительно, что это так. Об участии группы “А” и группы “В” в операции, носившей кодовое название “Шторм-333”, написаны книги. Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба всегда отличала незаурядная скромность. Именно вследствие ее, главные исполнители этого одноактного спектакля с продолжением на девять лет до недавнего времени оставались в тени. Цель этой публикации - не умалить заслуги бойцов спецназа КГБ, участвовавших в штурме, но рассказать о тех, без кого этот штурм просто бы не состоялся. О событиях двадцатилетней давности рассказал человек, который сформировал отдельный отряд специального назначения, сыгравший главную роль в тех событиях, разработал и руководил операцией по штурму дворца Тадж-Бек, Герой Советского Союза, генерал-майор Василий Васильевич Колесник.

В. Колесник

Как был взят дворец Амина

Мусульманский батальон

В ту пору я уже два года был старшим офицером ГРУ ГШ.

До этого командовал пятнадцатой бригадой специального назначения, входившей в состав САВО. В 1976 году ее передали в ТуркВО. Вновь сформированная в том же году двадцать вторая обрСпН формировалась на базе отряда специального назначения, части отряда спецрадиосвязи, а также части офицеров штаба пятнадцатой бригады, которые мы передали в САВО. Поэтому я довольно хорошо знал и этот регион и обе бригады. Кроме того, за годы службы в этих округах я познакомился и с их командованием. Видимо, это и стало причиной того,что я стал направленцем на Среднюю Азию.

Второго мая семьдесят девятого года меня вызвал к себе тогдашний руководитель ГРУ генерал армии П.Ивашутин и поставил задачусформировать 154 отдельный отряд специального назначения. В его штат входила боевая техника, а общая численность солдат и офицеров составляла пятьсот двадцать человек. Ни такого вооружения, ни такого штата в спецназе до этого не было. Помимо управления и штаба, отряд состоял из четырех рот. Первая рота имела на вооружении БМП-1, вторая и третья - БТР-60пб. Четвертая рота была ротой вооружения, которая состояла из взвода АГС-17, взвода реактивных пехотных огнеметов “Рысь” и взвода саперов. Также в отряд входили отдельные взводы: связи, ЗСУ “Шилка”, автомобильный и материального обеспечения. Но главная странность отряда заключалась в том, по какому принципу в него отбирались солдаты, сержанты и офицеры. Это должны были быть лица трех национальностей: узбеки, туркмены и таджики. (Отряд в спецназе соответствует батальону в сухопутных войсках. Отсюда название “Мусульманский батальон”. - С.К.). Бойцов отбирали только двух призывов, прослуживших год и полгода. Особые требования предъявлялись к физической подготовке кандидатов. Поскольку эксплуатация боевой техники предполагает специальные знания, людей отбирали в мотострелковых и танковых частях соединений обоих азиатских округов. Эту работу выполняли офицеры пятнадцатой и двадцать второй бригады. В основе, конечно, лежал принцип добровольности, но при отсутствии волонтеров данной военно-учетной специальности хорошего спеца могли зачислить в отряд даже помимо его воли. Через полтора месяца отряд был сформирован. В каждой роте был переводчик, курсант Военного института иностранных языков, направленный для стажировки. Но при таком национальном составе отряда практически не было проблем с языковой подготовкой, поскольку все таджики, примерно половина узбеков и часть туркменов владела фарси - одним из основных языков Афганистана. Не удалось найти только офицера-зенитчика требуемой национальности. Из положения вышли, подобрав темноволосого капитана Паутова, который терялся в общей массе, когда молчал. Батальон возглавил майор Х.Халбаев, исполнявший до этого в пятнадцатой бригаде должность заместителя командира одного из отрядов спецназа по воздушно-десантной подготовке.

Район действий-Афганистан

Сформированный отряд в течение июня-августа занимался боевой подготовкой. В августе отряд проверяла комиссия Генштаба и признала уровень боевой подготовки вновь сформированного отряда хорошим. Иначе и быть не могло, так как в отряд отобрали лучших специалистов двух округов. Комиссия уехала, а отряд продолжил совершенствовать боевую подготовку.

А в это время на личный состав батальона в Москве уже шили униформу Афганской армии, а также готовили необходимые документы. Каждый военнослужащий отряда имел легализационные документы установленного образца на афганском языке. С именами мудрить не пришлось - каждый пользовался своим. Это не должно было бросаться в глаза, поскольку в Афганистане, особенно в северных районах, много и таджиков, и узбеков, да и туркмены тоже не редкость.

В ноябре девятнадцатого-двадцатого числа отряд был переброшен самолетами в Баграм. Личный состав, а также имущество отряда и предметы материального обеспечения, включая дрова, перевезли на Ан-12. Вся тяжелая техника была доставлена на Ан-22 “Антей”. Эта операция заняла не более суток.

Выполнив эту задачу и разместив отряд в Баграме, я убыл в Москву. Отряд находился в Баграме почти месяц, где адаптировался к новым условиям.

Забегая вперед скажу, что согласно первоначальным планам руководства, отряд должен был выдвинуться из Баграма и с ходу захватить резиденцию Амина, которая первоначально находилась в Кабуле. Тадж Бек был недавно отстроенной новой резиденцией Амина, которую он для себя создал после неудачного покушения на него в городе. Видимо, в связи с изменением места резиденции в планы внесли изменения.

На Кабул

Приблизительно тринадцатого декабря отряду была поставлена задача совершить марш своим ходом и прибыть в Кабул для усиления охраны дворца главы государства, такова была легальная задача отряда. Этот марш чуть не стоил Халбаеву должности. По дороге, как это часто случается, одна из машин вышла из строя. Для того чтобы не задерживать отряд, Халбаев оставил с неисправной машиной необходимые средства техпомощи, назначил руководить ремонтом своего заместителя по техчасти, и колонна отряда продолжила движение. Факт прибытия в Кабул отряда в неполном составе был негативно воспринят главным военным советником генерал-полковником С.К.Магомедовым. Конфликт усилился еще и из-за того, что Халбаев не любил оправдываться и не старался показать себя лучше, чем он есть. Такое поведение сразу настроило против него Султана Кекезовича, по-восточному любившего чинопочитание.

Шестнадцатого декабря я получил задачу вновь вылететь в Афганистан. В помощники взял подполковника Олега Ульяновича Швеца. Семнадцатого загранпаспорта нам привезли прямо к самолету. Вместе с нами в Афган летели генерал Дроздов Юрий Иванович и капитан второго ранга Козлов Эвальд Григорьевич. Мы познакомились и выяснили, что летим делать одно дело. Они курировали деятельность спецподразделений “Гром” и “Зенит” по линии КГБ.

Кроме нас в гермокабине Ан-12 летел экспедитор, сопровождавший груз парфюмерии для посольства. Вылетев из Чкаловского, борт спустя несколько часов приземлился в Баграме. Здесь мы переночевали, а утром выехали в Кабул.

Во втором кольце охраны

В Кабуле я представился Главному военному советнику и он мне сразу высказал свое недовольство командиром батальона. Обвинив Халбаева в неумении грамотно организовать марш отряда, он настоятельно порекомендовал мне его снять с должности и назначить другого офицера. Однако Халбаева я знал давно как вполне подготовленного офицера, поэтому я постарался убедить в этом вспыльчивого генерала. Опираясь на факты, я доказал ему, что действия комбата в данной ситуации были абсолютно верными. Поняв, что доводы мои логичны, Султан Кекезович несколько успокоился и приказал мне организовать боевую подготовку отряда в соответствии с вновь полученными задачами, которые заключались в охране дворца Тадж-Бек.

Непосредственно дворец охраняла рота личной охраны - это считалось первой линией охраны. Вторую линию должны были составить мы, а третьей была бригада охраны, которую возглавлял майор Джандат - главный порученец Амина. На следующий день мы поехали к нему знакомиться. Он некогда закончил иностранный факультет нашего воздушно-десантного училища в Рязани, а позже прошел обучение в Военной Академии имени Фрунзе и поэтому говорил по-русски очень хорошо, хотя поначалу это не афишировал. Я представился как начальник штаба батальона майор Колесов. Познакомившись, мы определили в общих чертах, как будем решать поставленные задачи и организовали связь. Для этого он дал мне небольшую радиостанцию “Уоки-токи”, которая позволяла мне с ним легко связаться в любой момент. Также он показал, где можно организовать стрельбище и где проводить занятия. Для этого мы с ним объехали все вокруг.

Каждый батальон бригады имел свою казарму, и лишь танковый жил вместе с первым пехотным батальоном. Его казармы не так давно начали строить. Кто бывал в Кабуле в расположении роты спецназа, должен был видеть находившиеся по соседству здания разведцентра. Это и есть казармы, которые строились для танкового батальона. Их тогда передали нам.

Батальон разместился в недостроенном двухэтажном здании, которое имело только стены и крышу. Но окна мы завесили плащ-палатками, поставили печки-буржуйки, затопили дровами, которые привезли с собой, и в помещении стало тепло. Кровати поставили в два яруса и таким образом разместили весь личный состав. В отряде по штату были автоперевязочная, врач-анестезиолог и хирург. Для них оборудовали помещение медпункта. На все у нас ушло не более суток. Когда я доложил о проделанной работе Магомедову, он приказал мне составить с афганцами план совместной охраны дворца, отработать порядок взаимодействия, ну, а для того, чтобы наладить личные контакты, предложил организовать торжественный вечер, на который пригласить командование бригады.

Под русскую водочку

Поскольку узбеки умеют прекрасно готовить, с поварами проблем не было. На рынке купили зелень и все необходимое. Посольство выделило для этих целей водку и различные деликатесы. Мы поставили палатку УСБ, где накрыли великолепный стол. Афганцы меня уже знали как начштаба, Олега Ульяновича Швеца мы представили как начальника разведки, “комитетчиков” тоже залегендировали под офицеров батальона. Дроздова, например, представили как зампотеха. Поскольку наши гости были мусульманами, возникла проблема с тем, как подавать к столу коньяк и водку. Но потом напитки налили в чайники и поставили на столы.

Гостей было человек пятнадцать. Налили. Смотрим, пьют. А под русскую водочку всегда очень душевно беседуется. Замполит бригады, видимо, не рассчитал свои силы и утратил “революционную бдительность”. Полагая, что за этим столом все друзья, он в порыве откровенности рассказал, как Джандат, начальник связи и он подушками удавили Тараки. Когда комбриг услышал, что несет его комиссар, он пришел в ярость, схватил его за грудки, но потом быстро пришел в себя и извинился перед нами, сказав, что его заместитель выпил лишнего и сам не понимает, что говорит. Конечно, мы и виду не подали, что нас это высказывание пьяного афганца каким-то образом заинтересовало, но на следующий день в Москву ушло сообщение о факте убийства Тараки как по линии КГБ, так и по нашей линии. Информация была очень важной, поскольку Амин, ведя переговоры с руководством СССР, использовал жизнь Тараки, как козырную карту. Он обещал сохранить ему жизнь в обмен на ввод наших войск в то время, как Тараки был уже мертв. Думаю, что эта информация помогла нашему правительству действовать более решительно.

Штурм вместо охраны

Днем нас вызвал главный военный советник. Здесь же присутствовал и главный советник КГБ генерал-лейтенант Иванов. Они довели до нас информацию, что планируются мероприятия по свержению режима Амина. В соответствии с их планом отряд должен был направить взвод на бронетранспортерах на аэродром, а также к Генеральному штабу, на узел связи, в ХАД и “Царандой”. При таком раскладе на основной объект - дворец Тадж-Бек - оставалась рота и два взвода.

Они должны были нейтрализовать роту личной охраны, находившуюся внутри дворца, и бригаду, состоящую из трех пехотных батальонов и одного танкового, охранявшую резиденцию по периметру. Кроме того, нельзя было забывать про зенитный полк, прикрывавший дворец от ударов с воздуха, поскольку на его вооружении находилось двенадцать 100 мм зенитных пушек, а также шестнадцать зенитных установок, представлявших собой спаренные крупнокалиберные пулеметы ДШК. Учитывая его расположение и вооружение, он мог стать серьезной помехой в осуществлении планов руководства. Вдобавок ко всему за дворцом было зарыто три танка. Соотношение сил и средств было явно не в нашу пользу. Поэтому даже на основании самых грубых расчетов я усомнился в возможности осуществить план, предложенный руководством.

Советские исламские батальоны особого назначения до сих пор считается уникальными военными соединениями, в которых мусульмане из азиатских республик СССР геройски воевали со своими единоверцами.

По образцу иранских военных

18 марта 1979 года 1-й Генеральный секретарь ЦК НДПА Нур Мохаммад Тараки позвонил председателю Совета Министров СССР Алексею Косыгину и попросил прислать солдат, коренных жителей азиатских республик СССР, для уничтожения четырехтысячного отряда переодетых в гражданскую одежду иранских военнослужащих, которые проникли в город Герат.

«Хотим, чтобы к нам послали таджиков, узбеков, туркменов, для того чтобы они могли водить танки, так как все эти народности имеются в Афганистане, - убеждал афганский лидер советского премьера. - Пусть наденут афганскую одежду, афганские значки, и никто их не узнает. Это очень легкая работа, по нашему мнению. По опыту Ирана и Пакистана видно, что эту работу легко делать. Они дают образец».

Несмотря на то, что Косыгин выразил сомнение по поводу этого предложения, 26 апреля 1979 года Генштаб Минобороны СССР издал специальную директиву № 314/2/0061 о формировании отряда особого назначения ГРУ, впоследствии получившего название мусульманского батальона.

Военный американский эксперт Джези Хоу (JIAYI ZHOU) посвятил советскому мусульманскому батальону специальную книгу, начав её с того, что он стоя рукоплескал национальной политики в СССР, когда изучил архивные материалы, касательно этого подразделения. Интересно, что исследования, проведенные им, финансировались RAND Corporation, которая считается «фабрикой мысли» американских стратегов.

«В СССР появилась уникальная советская идентичность, которую нельзя объяснить традиционными ценностями – национальными или религиозными», - пишет Джези Хоу. По его словам, 538 человек под командованием майора Хабибджана Холбаева были объедены идеей своей социалистической миссии в Афганистане. Это был 154 отдельный отряд специального назначения ГРУ, состоящий исключительно из узбеков, таджиков и туркменов. Всего сквозь сито специальной комиссии прошло более пяти тысяч военных.

Типично хорошая подготовка

Подготовка бойцов 154 отряда была достаточно типичной для советской армии – типично хорошей. В присутствии начальника штаба ТУРКВО генерал-лейтенант Кривошеева Г.Ф. летом 1979 года «мусульмане» провели тактические учения «по захвату отдельного здания» и «боев в городе».

В частности, гранатометчики обязаны были поразить мишени по шуму сквозь дымовую завесу. Метко стрелять на бегу и владеть приемами самбо – считалось само собой разумеющимся. Особое внимание уделялось координации рот и взводов посредством радиосвязи, за которую отвечал старший лейтенант Мирсаатов Ю.М.
Писатель Эдуард Беляев, изучивший документы подготовки 154 отряда, а также других бойцов, направляемых в Афганистан, пишет, что стереотипы, появившиеся после выхода в свет фильма «9-я рота», не соответствуют действительности.

Секретная миссия

Несмотря на то, что бойцы «мусульманского батальона» в полной боевой готовности регулярно выезжали на аэродром Тузель (Ташкент) для отправки в Афганистан, вылет всякий раз откладывался. Однако после того, как офицеры начальника афганской президентской гвардии майора Джандада задушили Тараки…Политбюро ЦК КПСС выпустило секретное постановление, в котором было сказано: «... считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей специальный отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек, в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам СССР». Для исполнения этого приказа ночью с 9 на 10 декабря 1979 года бойцы 154 отдельного отряда самолетами АН-12 , АН-22, и Ил-76 были доставлены в Афганистан на аэродром Баграм.

Схватка с гвардейцами Амина

27 декабря 1979 года в 19.00 мусульманский батальон ГРУ СССР принял участие в штурме дворца Тадж-Бек,в котором находится Амин. Джези Хоу назвал операцию «Шторм 333» - фантастической, учитывая, что 700 советских военнослужащих, в основном бойцов «мусульманского батальона, разгромили более двух тысяч гвардейцев Амина, находящихся в специально подготовленном для обороны здании. Взводный Турсункулов так пояснил задачу 154 отряда: «Довели кагэбэшников до входа, своим приказал залечь по кругу и огнем прикрывать штурмующих бойцов».

Однако вскоре выяснилось, что штурмовые группы КГБ не могут сломить сопротивление афганцев. Тогда полковник Бояринов позвал на помощь мусбат.
«Мы шли напролом, уничтожая всё живое, что встречалось на нашем пути, - вспоминает участник штурма Шухрат Мирзаев. - Сопротивлявшихся убивали на месте. Тех, кто сдавался, не трогали. Очистили первый этаж. Занимаем второй. Как поршнем выдавливаем аминовцев на третий этаж и в чердачные помещения. Везде - множество трупов афганских военных и гражданских лиц».
Позднее, изучая опыт этого штурма, военные специалисты отметили высокое качество советских бронежилетов, которые не пробивали пули немецких пистолетов-пулемётов МП-5, находящихся на вооружении афганцев.

Под знаменем Ленина

После выполнения этого задания мусбат стал обычным советским отрядом особого назначения, командиром которого был назначен майор Стодеревский. Реальным вторым мусбатом был 177-го отряд спецназа ГРУ под командованием Бориса Тукеновича Керимбаева. Это командир прославился тем, что его назвали личным врагом «Панджшерского льва» Ахмада Шаха Масуда.
Джези Хоу, изучая феномен, мусульманских батальонов СССР, отметил, что без истинного интернационализма, который был в Советском Союзе, вряд ли такие воинские части воевали геройски под знаменами непонятного им Ленина.

Советские исламские батальоны особого назначения до сих пор считается уникальными военными соединениями, в которых мусульмане из азиатских республик СССР геройски воевали со своими единоверцами…

По образцу иранских военных

18 марта 1979 года 1-й Генеральный секретарь ЦК НДПА Нур Мохаммад Тараки позвонил председателю Совета Министров СССР Алексею Косыгину и попросил прислать солдат, коренных жителей азиатских республик СССР, для уничтожения четырехтысячного отряда переодетых в гражданскую одежду иранских военнослужащих, которые проникли в город Герат.


«Хотим, чтобы к нам послали таджиков, узбеков, туркменов, для того чтобы они могли водить танки, так как все эти народности имеются в Афганистане, - убеждал афганский лидер советского премьера. - Пусть наденут афганскую одежду, афганские значки, и никто их не узнает. Это очень легкая работа, по нашему мнению. По опыту Ирана и Пакистана видно, что эту работу легко делать. Они дают образец».
Несмотря на то, что Косыгин выразил сомнение по поводу этого предложения, 26 апреля 1979 года Генштаб Минобороны СССР издал специальную директиву № 314/2/0061 о формировании отряда особого назначения ГРУ, впоследствии получившего название мусульманского батальона. Военный американский эксперт Джези Хоу (JIAYI ZHOU) посвятил советскому мусульманскому батальону специальную книгу, начав её с того, что он стоя рукоплескал национальной политики в СССР, когда изучил архивные материалы, касательно этого подразделения. Интересно, что исследования, проведенные им, финансировались RAND Corporation, которая считается «фабрикой мысли» американских стратегов.


«В СССР появилась уникальная советская идентичность, которую нельзя объяснить традиционными ценностями – национальными или религиозными», - пишет Джези Хоу. По его словам, 538 человек под командованием майора Хабибджана Холбаева были объедены идеей своей социалистической миссии в Афганистане.
Это был 154 отдельный отряд специального назначения ГРУ, состоящий исключительно из узбеков, таджиков и туркменов. Всего сквозь сито специальной комиссии прошло более пяти тысяч военных.

Типично хорошая подготовка

Подготовка бойцов 154 отряда была достаточно типичной для советской армии – типично хорошей. В присутствии начальника штаба ТУРКВО генерал-лейтенант Кривошеева Г.Ф. летом 1979 года «мусульмане» провели тактические учения «по захвату отдельного здания» и «боев в городе».


В частности, гранатометчики обязаны были поразить мишени по шуму сквозь дымовую завесу. Метко стрелять на бегу и владеть приемами самбо – считалось само собой разумеющимся. Особое внимание уделялось координации рот и взводов посредством радиосвязи, за которую отвечал старший лейтенант Мирсаатов Ю.М.
Писатель Эдуард Беляев, изучивший документы подготовки 154 отряда, а также других бойцов, направляемых в Афганистан, пишет, что стереотипы, появившиеся после выхода в свет фильма «9-я рота», не соответствуют действительности.

Секретная миссия

Несмотря на то, что бойцы «мусульманского батальона» в полной боевой готовности регулярно выезжали на аэродром Тузель (Ташкент) для отправки в Афганистан, вылет всякий раз откладывался. Однако после того, как офицеры начальника афганской президентской гвардии майора Джандада задушили Тараки…


Политбюро ЦК КПСС выпустило секретное постановление, в котором было сказано: «… считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей специальный отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек, в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам СССР».
Для исполнения этого приказа ночью с 9 на 10 декабря 1979 года бойцы 154 отдельного отряда самолетами АН-12, АН-22, и Ил-76 были доставлены в Афганистан на аэродром Баграм.

Схватка с гвардейцами Амина

27 декабря 1979 года в 19.00 мусульманский батальон ГРУ СССР принял участие в штурме дворца Тадж-Бек, в котором находится Амин. Джези Хоу назвал операцию «Шторм 333» - фантастической, учитывая, что 700 советских военнослужащих, в основном бойцов «мусульманского батальона, разгромили более двух тысяч гвардейцев Амина, находящихся в специально подготовленном для обороны здании.
Взводный Турсункулов так пояснил задачу 154 отряда: «Довели кагэбэшников до входа, своим приказал залечь по кругу и огнем прикрывать штурмующих бойцов». Однако вскоре выяснилось, что штурмовые группы КГБ не могут сломить сопротивление афганцев. Тогда полковник Бояринов позвал на помощь мусбат.


«Мы шли напролом, уничтожая всё живое, что встречалось на нашем пути, - вспоминает участник штурма Шухрат Мирзаев. - Сопротивлявшихся убивали на месте. Тех, кто сдавался, не трогали. Очистили первый этаж. Занимаем второй. Как поршнем выдавливаем аминовцев на третий этаж и в чердачные помещения. Везде - множество трупов афганских военных и гражданских лиц».
Позднее, изучая опыт этого штурма, военные специалисты отметили высокое качество советских бронежилетов, которые не пробивали пули немецких пистолетов-пулемётов МП-5, находящихся на вооружении афганцев.

Под знаменем Ленина

После выполнения этого задания мусбат стал обычным советским отрядом особого назначения, командиром которого был назначен майор Стодеревский.


Реальным вторым мусбатом был 177-го отряд спецназа ГРУ под командованием Бориса Тукеновича Керимбаева. Это командир прославился тем, что его назвали личным врагом «Панджшерского льва» Ахмада Шаха Масуда.


Борис Тукенович Керимбаев
Джези Хоу, изучая феномен, мусульманских батальонов СССР, отметил, что без истинного интернационализма, который был в Советском Союзе, вряд ли такие воинские части воевали геройски под знаменами непонятного им Ленина.
Источник иллюстраций: afgan-war-soldiers.narod.ru
Александр Ситников